На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

kino-teatr.ru

21 851 подписчик

Свежие комментарии

Жако Ван Дормаль: «Возможно, Бог живет в Москве»

В прокат вышла картина «Новейший завет» - сатирическая и абсурдистская притча бельгийца Жако Ван Дормаля, который шесть лет назад многих очаровал причудливой картиной «Господин Никто». Ради такого случая мы связались с Ван Дормалем по скайпу и поговорили о власти мужчин, комиксах, Тарковском и бельгийском кино. Не секрет, что вы долго, по несколько лет, работаете над каждым фильмом. «Господин Никто» вышел шесть лет назад. С момента премьеры вы работали только над «Новейшим заветом» или над другими проектами тоже? Я работал также над театральной постановкой - эдаким эфемерным фильмом на сцене. Называется «Целуй и плачь» (Kiss and cry). Мы сделали особенный фильм на двадцать минут, без записи - с куклами, руками и танцами (спектакль представляет из себя серию сценок о любви, которые разыгрывают две руки; происходящее снималось на камеру, а изображение транслировалось на экран - прим.ред.). Около двух лет ушло на этот проект, который оказался очень веселым. Это совсем другой процесс, мы не писали сценарий заранее, это был коллективный процесс, во многом - импровизация. Это фильм, который мы сделали как театральную постановку. Все было замечательно! «Новейший завет» - кажется, второй фильм, к которому вы пишете сценарий не в одиночку, а с соавтором (Томасом Ганцигом - прим.ред.). Это первый раз, когда у меня был соавтор. Какую роль в этом процессе исполнял ваш соавтор, зачем вам был нужен второй человек? Потому что я стар. И мне хотелось сделать комедию, черную комедию, а смеяться проще - когда вас двое. Одному - сложнее. Мы пытались рассмешить друг друга: бог существует, живет в Брюсселе и так далее. И это был самый быстрый процесс написания фильма в моей карьере. То есть он помогал вам с юмористической составляющей как второй человек в диалоге? В первую очередь, он прозаик, а не сценарист, и очень хорош в том, что касается слов. И он привнес в сценарий многое из того, на что я попросту не способен. Когда я пишу диалоги, они звучат, как в повседневной жизни. А он может писать монологи и диалоги литературно, как в книгах. И еще он несколько циничнее меня, я порой бываю слишком милым. Порой я склонен добавлять сахара в свои картины, а он добавляет кислоты, и смесь сахара с кислотой - это интересно. Вам кажется, что реалистичные диалоги, к которым стремятся многие режиссеры, работающие с жизнеподобными мирами и словами, - это не очень хорошо для фильма? Когда я работал над другими фильмами и писал в одиночку, то диалоги были более реалистичными, но так как он писатель, то и написанные им диалоги - более поэтичные. После «Господина Никто» вы говорили в интервью, что ваш метод съемки - что-то вроде творческого хаоса: вы не знаете, на какую камеру и с каким объективом будете снимать ту или иную сцену. На «Новейшем завете» вы придерживались такого же подхода? Нет, на «Новейшем завете» я работал с оператором Кристофом Бокарном, у нас были разного рода приготовления, мы подбирали камеру и линзы. Мне хотелось сделать несколько статичных кадров, когда артист говорит в камеру, но на визуальном уровне чтобы что-то все-таки происходило. Движение света создавало эффект движения в кадре, когда камера не двигалась. Также мы пытались делать некоторые кадры фронтальными и симметричными, как в церкви, как в сказке, некоторым образом связанной с религией. Например, сцены в стиральной машине так и сняты - кадр симметричен и фронтален. Почему бог работает за таким старым компьютером? Потому что это очень старый бог, я думаю. Это единственная причина. А почему он живет в Брюсселе? Потому что вы хорошо знаете этот город? Это город, в котором я живу, и у меня нет ощущения, что это красивый город. Тут дождливо, серо, холодно и порой очень некрасиво. Мы подумали, что бог, который создал мир и людей, сделал это в месте, где дождливо и холодно. Это не Венеция, не Париж, не Нью-Йорк, а Брюссель. Очень конкретное место. Оно не похоже на рай. Нередко такое можно услышать про Москву и Петербург - дождливо, серо и так далее. (Смеется). Возможно, бог живет в Москве. Вы не думали, когда писали сценарий и снимали «Новейший завет», о том, как его могут принять набожные люди, о том, что он может, например, разозлить их? Я так не думаю. Возможно, такое может случиться, но это не провокационный фильм. Я постарался сделать его максимально непровокационным. Это своего рода религиозная сказка, в которой говорится о том, чего никто не знает - вроде «Алисы в стране чудес». И мы трансформировали его в этом направлении. Этот фильм говорит больше о власти, чем о религии. О мужской власти в мире, где один мужчина решает за всех. Мужчина решает, а женщина как бы отсутствует. Это не про религию, а про современный мир, но религия затрагивается в том ключе, что большинство учений написано о мужчинах, для мужчин, а женщины на втором плане. И тут появляется десятилетняя девочка-бунтарка, которая может указать на другие аспекты жизни. Но это не только религиозная история, а про общество, про власть, власть мужчин. И про женскую революцию. Но это нежная революция, революция через любовь, через мысль о том, что твоя жизнь может стать лучше. Мне кажется, человеческий мозг сам создает для нас небольшую клетку, и трудно представить другой мир, где жизнь отличается от нашей. Мы чувствуем эту клетку, но не хотим ее покидать. И в то же время мы продолжаем ее строить. И эта маленькая бунтарка, дочь бога, говорит об этом. Она открывает эти маленькие коробочки и демонстрирует, что в жизни есть много такого, чего нет в каталоге жизни. Нет икеевского каталога жизни, есть гораздо больше вещей, чем в этом каталоге. То, о чем вы говорите, давно носится в воздухе - люди говорят об этом, думают об этом, пишут об этом. Вы думали о «Новейшем завете» как о своего рода манифесте (или сказке) нового нью-эйджа? Ведь все это звучит как хиппи 2.0. Да, в этом есть что-то очень близкое к хиппи, вы абсолютно правы. Я родился уже после хиппи, и мне хотелось бы это узнать. Мир и любовь. Мне это нравится. Но в «Новейшем завете» больше конкретики - мир более жестокий, более брутальный и более мужской. Поэтому главный герой женщина, и это не про мужчину, который освобождает женщин, а о том, как женщина освобождает мужчин. Это несколько отличается от того, что было во время хиппи. Возможно, женщины - наше будущее. Это новый путь мышления, который может освободить нас из наших клеток. Бельгия - страна с богатой комикс-культурой. И мне показалось, что есть что-то близкое в манере вашего фильма и комикса Жана Эффеля «Сотворение мира». Вы думали об этом, когда работали над фильмом? Я рос на комиксах - на «Тинтине», например. Некоторые мои друзья рисуют комиксы. Комиксы вообще очень популярны в Бельгии, это правда. Так как у нас намешано множество языков, изображение оказывается наиболее простым путем коммуникации. Но кино отличается от комиксов, и это мне в нем нравится, тем, что в нем есть звук и время, что очень сложно передать в комиксах. Звук - это половина фильма. Что мне нравится в кино - оно о восприятии, а не о реальности. Это фантазия. Есть фильмы, которые как бы говорят «Поверь мне, это реальность», но ты можешь делать и фильм «Поверь мне, это воображение». Фильмы рассказывают о нашем восприятии мира, а не только о фантазии или реальности, но мы знаем, что это не реальность, хотя в то же время мы не знаем, а что же реальность. Мои кот и мой пес имеют очень разное представление о том, а что же такое реальность. Кино очень близко к тому, как мы мыслим и как воспринимаем мир. А вы читали «Сотворение мира» Эффеля? Минутку. (Ищет в поисковике). О, я помню этот комикс, видел его, когда я был ребенком. При таком погружении в комикс-культуру вы не думали сами написать комикс? Я как раз сейчас пишу вместе с соавтором. Франсуа Скуитен - бельгийский художник, мы вместе работаем над его следующим проектом, но это не такая сложная задача, как снимать фильм. Больше приходится работать ему, чем мне, - сценарий для комикса гораздо короче, а ему уже приходится это рисовать. Есть группа известных бельгийских режиссеров (и вы один из них), но в действительности это не то чтобы большой список фамилий. Мне кажется, что мало кто за пределами Бельгии имеет хоть какое-то представление о бельгийском кинопроцессе, как это вообще происходит. Что представляет из себя национальное кино Бельгии, какие фильмы у вас смотрят, какие фильмы я бы смотрел, если бы родился в Бельгии? Большинство бельгийцев не смотрит бельгийское кино. Фламандская часть Бельгии смотрит фламандские фильмы, потому что это их язык. Франкоговорящая часть смотрит американские, французские и иногда бельгийские, но это бывает очень редко. Поэтому бельгийские режиссеры стараются делать «европейское» кино. Иногда бельгийские фильмы за пределами страны видело больше людей, чем в Бельгии. Мне кажется, что сколько бельгийских фильмов, столько и видов бельгийского кино, потому что у всех все по-разному. Бельгия маленькая, вся страна - меньше Москвы, маленькое пятнышко. У нас нет индустрии. Никому не нужны наши фильмы. Мы не можем конкурировать с американскими фильмами, поэтому нам приходиться делать кино, которое больше ни на кого не похоже. Наши фильмы как шары или пирамиды, которые не удается запихнуть в трубу. Но иногда получается. Фильмы, которые мы делаем, это что-то вроде пробного шара, они странные. Мне кажется, в России схожая ситуация: есть поэтичные картины, чей метод изложения далек от сюжетосложения в коммерческих картинах (боевиках или в комедии). Тарковский - мой учитель. «Зеркало» Тарковского - мой самый любимый фильм. Думаю, одна из причин, почему мне он так нравится, в том, что я не понимаю его. Если в бельгийской индустрии все так мрачно, почему же вы начали снимать кино? Потому что мне нравится делать кино, хотя это и сложно. Когда фильм готов - это подобно чуду. Это чудо, когда люди идут смотреть его. Это непросто, но это делает меня счастливым. В какой момент вы поняли, что хотите снимать? Я никогда не думал ни о чем другом, честно говоря. Какое-то время я выбирал между детским (кукольным) театром и съемками фильмов, какое-то время даже совмещал. Работа над картиной занимает очень много времени, но несмотря на все эти трудности, я люблю снимать кино.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх