«Очень странные дела 2»: А моей ностальгией накормили толпу

Почему второй сезон популярного сериала не удался На Netflix вышел второй сезон «Очень странных дел» - шоу, которое в прошлом году выглядело как любопытный проект с Вайноной Райдер от амбициозного стримингового сервиса, а теперь вернулось в качестве одного из самых ожидаемых сериалов сезона. Ставки ощутимо выросли: малоизвестные актеры-дети, как в давние времена, проснулись народными любимцами, а зрителя к премьере подогревали ковровой информационной бомбардировкой - увернуться от очередного постера или «важной» сюжетной подробности в интернете оказалось практически невозможно. Изменились и сами «Странные дела» - как у восходящей звезды, у шоу появились «стилисты» и «менеджеры», просчитывающие каждый шаг наперед. Если первый сезон напоминал авторский проект братьев Даффер, одержимых восьмидесятническим детством и поп-культурой той эпохи, то второй - пытается нащупать, что же так зацепило зрителей по всему миру. И тщетность этих попыток просматривается в первой серии так же отчетливо, как в восьми последующих. 1984 год. Хокинс, штат Индиана. Свыше трехсот дней отделяют тихий городишко, готовящийся выбрать между Рейганом и Бушем, от удивительных событий прошлой осени. Склонная к телепатическим деяниям Одиннадцатая (Милли Бобби Браун) пропала, а Уилл Байерс (Ной Шнапп) успешно возвращен с того света и снова проводит досуг с лучшими друзьями - Майком (Финн Вулфард), Дастином (Гейтен Матараццо) и Лукасом (Калеб МакЛафлин). Уже не за настолкой Dungeon & Dragons, но за игровыми автоматами (например, Dragon’s lair). Все бодры и веселы, хотя привкус тоски витает в воздухе: Майк скучает по боевой подруге Эл, Дастин и Лукас увлечены новенькой - прибывшей из Калифорнии Макс (Сэди Синк), которая побила их рекорд на автоматах, - а Уиллу мерещится потусторонний мир и исполинское членистоногое нечто. Вдобавок на носу Хэллоуин - идеальный день, чтобы снова столкнуться с очень странными делами, удивительными экспериментами и созданиями «изнанки». На самом деле второй сезон начинается с динамичного интро: группа подростков покидает место преступления в фургоне, за ними гонится полиция - и тут девушка с фиолетовой прядью щелкает пальцами. Обваливается тоннель. Точнее - полицейским так кажется. На руке у смуглой девушки со сверхспособностями - это, разумеется, нужно увековечить в рапиде - красуется татуировка 008. Следующая сцена - не менее суетная - экстренные сборы заглавного квартета лучших друзей к игровым автоматам. «Очень странные дела» начинаются не как шоу, которое все ждали: вся первая серия по динамизму напоминает обуреваемую радостью собаку, решившую, что утром хозяин покинул её навсегда, но - бум! - он вернулся. Дальше - больше: режиссеры и сценаристы Мэтт и Росс Даффер торопятся заверить зрителя, что 80-е на месте. Смотрите - улицы, витрины, машины, костюмчики, надпись «Терминатор» на козырьке кинотеатра. Всё, как вы любите. Радио Ретро.фм звучит нон-стоп: каждая сцена выносится с помпой, с резкой монтажной склейкой, с новой убойной композицией, от Duran Duran до Oingo Boingo (с песней, которая вышла только в 85-м), от Роя Орбинсона до Bon Jovi. Помпа - это вообще новое свойство Stranger things: если первый сезон был камерной сказкой про смерть, рассказанную на языке наивно-жанровых, но ёмких метафор, то второй притворяется шумным и нескладным подростком, который еще не решил, кто он на празднике жизни. Сезон бросает из самовлюбленной комедии про школу - в драму с заламыванием рук про конфликты поколений, из мыльной оперы про первую любовь - в дешевый телевизионный ужастик про демонических собак, из выхолощенной ретро-оды крутизне - в одну большую и пространную цитату из «Побудь в моей шкуре». Дафферы признаются, что стремились сделать тот самый непохожий сиквел, который не хуже оригинала, как «Терминатор 2» или «Чужие», но от жадности перед открывшимися возможностями порвали рот. Главная проблема «Очень странных дел 2» в том, что братья-создатели почему-то резко плюнули на хоть какое-то подобие оптики. Как бы куце ни подавались взрослые и подростки в первом сезоне, это объяснялось тем, что зритель смотрел на мир глазами юных героев, для которых старшие сводились к некоторым понятным функциям (пить пиво у бассейна, бить с правой, любить до изнеможения). Во втором сезоне Дафферы решили, что абстракции им ни к чему, - настало время раскрытия характеров и психологического театра, - но с таким обилием персонажей больше двух красок на героя они попросту не смогли позволить. Тут желание играть на повышение обернулось против них: прежде чем взяться за второй сезон, Дафферам предстояло ответить на два вопроса. Как продолжить историю, которая более-менее закончилась? И почему эта история всколыхнула столько зрителей? В качестве ответа на первый вопрос создатели Stranger things решили, что в сериале, половину чьего обаяния составляла неизвестность, необходимо всё объяснить. И эксперименты над детьми, поспособствовавшие появлению Одиннадцатой и 008, и загадочный потусторонний мир, влюбленный исключительно в Уилла Байерса, который весь прошлый сезон отсутствовал, а в этом то испуганно замирал, то бился в конвульсиях, как девочка из «Изгоняющего дьявола». Не сейчас, но в течение запланированных сезонов (пока собираются закончить после четвертого). Если же вспомнить парочку культовых франшиз из так нежно любимых Дафферами 80-х или даже неуместно часто цитируемый в серии про одноименный праздник «Хэллоуин» Карпентера, то ровно в ту секунду, когда создатели решали объяснить необъяснимый ужас, всё шло под откос. Сами Дафферы наверняка уверены, что сделали полицейский разворот: «Очень странные дела» вспоминают о хорроре по большим праздникам и не слишком успешно, главное топливо шоу теперь - истерики, обиды, расставания и встречи, которые происходят неприлично часто. На второй вопрос - про секрет успеха - они решили ответить залпом из всех орудий. Для любителей 80-х - непрекращающиеся киноцитаты, несмолкающая музыка, много лака, спортивных костюмов и красивых курток. Для поклонников актеров-детей - уже чувствующая всеобщую любовь ватага с Милли Бобби Браун во главе, а также несколько новичков, которые будут путаться под ногами весь сезон. Для тех, кому не хватало взрослых, - обаятельнейший простак Боб Ньюби (Шон Остин), который играет обывателя в кубе, необходимого для пары удивительных прозрений. Для апологетов мистики - несколько вопросов, на которые никто не собирается отвечать; их задали, чтобы ты спросил. И крутизна, и немного шуток, и много резких движений, и море сентиментальности, и регулярные рыдания, и чувство благостного единения, и немного подростковой неловкости. Последнее заставляет подозревать, что где-то в глубине души команда сериала догадывалась - второй сезон не про смерть и даже не про взаимопонимание поколений во времена тотальной паранойи, возникающее тут благодаря deus ex machina, а про страх посильнее физической кончины. Где-то между фетишистскими стендами с кедами и цитатами из «Дракулы» или «Зловещих мертвецов» прячется страх быть отвергнутым или непонятым, страх, что твой парень на самом деле не тот, кто тебе нужен, что родители обманывают тебя по поводу окружающего мира, что закон «друзья никогда не врут» работает не всегда, что новые одноклассники не примут в свою тусовку или что на танцах ты будешь сидеть один в углу. В те редкие моменты, когда герои перестают куда-то бежать, шутить, греметь, выкобениваться и притворяться героями других фильмов, по экрану пробегает забытая искра наивной искренности, которая так очаровывала в первом сезоне. Не душеспасительный финал, а именно миг отчаяния перед очередным хэппи-эндом в хэппи-энде, не уверенный шаг к победе, а тихая растерянность двух влюбленных. Не случайно режиссер Эндрю Стэнтон («В поисках Немо», «ВАЛЛ*И», «Джон Картер») снял лучшую и худшую сцену сериала: его анимационное чутье очень точно высветило весь наносной фальшак побочной линии с 008, которую Дафферы называют экспериментом (видимо, не знают слова «неудача»), и важность для аляпистого, лоскутного мира второго сезона неловкой сцены между Нэнси (Наталия Дайер) и Джонатаном (Чарли Хитон). И после этой напряженной девятисерийной борьбы понтов и искренности настоящую тревогу вызывает не намек на новую угрозу, традиционно натекающую из-под утомительного хэппи-энда, а тот слишком понимающий мир, который складывается у Дафферов из VHS, полароидов, стелющегося синего тумана, стильных машин, разноцветных причесок и всеобщего ЗОЖа. Есть в нем аутентичное восьмидесятническое добродушие, замешанное на консерватизме: не случайно как раз в 1984-м, в соседстве с рейганомикой, столь популярны были «Гремлины» и «Охотники за привидениями» - два славных фильма про борьбу с мигрантами (китайскими и всеми подряд). Иными словами, мир «Очень странных дел» - это мир, где тебя примут только нормальным. Так что подтяни живот и вытри этот MTV-мейкап, когда будешь подпевать Every breath you take.