Инга Оболдина: «Авантюризм – моя семейная черта»

В российский прокат вышел фильм «Жги!» – Кирилла Плетнева, который, кажется, теперь уже окончательно стал предпочитать режиссуру актерской работе. Фильм рассказывает о надсмотрщице женской колонии Алевтине Романовне (Инга Оболдина), чья жизнь меняется, благодаря одной из заключенных (Виктория Исакова). Мы поговорили с Ингой Оболдиной о том, как ей работалось на фильме «Жги!» и о том, как она сама когда-то осуществила свою мечту. Уже несколько раз общалась с Кириллом Плетневым по поводу фильма, мне кажется, что он в вас немного влюблен – как в актрису, как в партнера по съемочной площадке. Кажется, что вы отчасти и вдохновили его на фильм «Жги!». Согласны ли вы с этим? Он всегда говорил мне комплименты, громкие слова, хвалил меня. Конечно, это приятно. Его вдохновила наша короткометражка «Настя», где он придумал полицейского-женщину, своего рода эскиз к полному метру «Жги!». Но при всей его любви ко мне в «Жги!» мы много спорили, пытались вместе искать единственно возможные решения сцен и характера героини. Я – актриса, которая задает много вопросов, много на чем настаивает, защищает своего персонажа, говорит о том, что даже в своем, так скажем, «немодельном» облике героиня все равно должна быть обаятельной. Но в целом мне довольно сложно ответить на столь комплементарный вопрос. Когда начиналась работа над «Жги!», Кирилл мне позвонил и сказал, что он придумал на меня сценарий, предложил поработать. На самом деле он приложил много сил, чтобы фильм состоялся. Многие предлагали ему помочь со съемками картины, но все эти предложения вязли во времени, ничего не происходило. И только продюсер Рубен Дишдишян откликнулся и смог довести дело до конца. Что касается моего участия, то Кирилла в этом убеждать было не нужно. Но кино зачастую вещь продюсерская. На наши с Викторией Исаковой роли пробовались и другие актрисы. И нужно было убедить продюсеров, что именно мы с ней органично выглядим в паре. Мне кажется, в фильме произошло потрясающее партнерство. Вика замечательная, мы с ней действительно, как Инь и Ян, дополняем друг друга. Причем этот тандем получился удачным не только на экране, но и в жизни – мы подружились. А еще с легкой подачи Вики я познакомилась с Александром Молочниковым – очень молодым и талантливым режиссером. И вот месяц назад в МХТ им. А.Чехова состоялась премьера нашего спектакля «Светлый путь 1917». Молочников тоже при этом дебютант в кино. Ох, везет мне на дебютантов… Ох, везет мне на дебютантов… Но и Плетнев, Молочников – умеют идеально подобрать актеров. В «Жги!» был просто кастинг мечты! Любое предложение Кирилла актеры могли сделать на раз. Это крайне редко бывает. Можно было попробовать любую импровизацию, что с удовольствием делали актеры. Я обожаю каждого из них: Таня Догилева, Володя Ильин, любимая моя Аня Уколова, Леша Шевченков, Катя Агеева, Вероника Кузнецова, которая сыграла маленькую, но очень трогательную и нежную роль. Сумасшедшего таланта Даня Стеклов – мощный актер. Никита Кологривый, замечательная Саша Бортич. Кириллу вы сразу доверились? Все-таки до этого вы с ним больше работали, как с актером. А тут он вас позвал сначала в короткий метр, потом еще и в полный. Момент доверия произошел на коротком метре. Там мы находили общий язык, понимание. Обсуждали решения сцен, и в итоге приходили к какому-то третьему варианту, который, как стало понятно после показов фильма, был верным. На «Кинотавре» вас на пресс-конференции подвергли жесткой критике. Ожидали ли вы столь ярко негативную реакцию критиков и напротив крайне позитивную реакцию зрителей? На пресс-конференции высказывались два уважаемых критика – Виктор Матизен и Елена Стишова, знаковые фигуры, знатоки кино. Если вы были на пресс-конференции, то помните, что Виктору Матизену понравилась первая и категорически не понравилась вторая часть фильма. Елена Стишова напротив выступала за вторую часть и говорила, зачем же так жестко сняли первую. Если реально дальше снимать кино по их подсказкам и советам, надо разорваться, сделать два разных фильма. Были еще и другие мнения: что нужно было весь фильм сделать, как финальная песня. В общем, сколько критиков – столько мнений. Было, конечно, очень интересно услышать их позицию, но действительно ведь существует странная вещь: то, что нравится критикам, редко нравится зрителям, и наоборот. Такая вот беда в несоответствии. Но зрители на «Кинотавре» все-таки были специфические, имеющие отношение к кино. На «Кинотавре» фильм я сама смотрела впервые. Это, конечно, было крайне сложно. Обычно я смотрю картины со своим участием до их показа для зрителей, а здесь все было сразу. Дикое волнение: мы с Исаковой чувствовали себя саперами, которые идут по минному полю и выдыхают после каждого шага. Приходилось все понимать вместе со зрителями – что работает, а что нет, что хотелось бы поменять. Это мой первый такой опыт и, честно признаюсь, что я мало, что помню с того показа – у меня пищало в ушах. Помню только, что удивилась тому, как зрители живо реагировали на фильм, смеялись, аплодировали, затихали, когда нужно, несмотря на то, что это киношная публика, искушенная… Действительно такая эмоциональная реакция редко бывает на «Кинотавре». Такого мы, конечно, не ожидали. Потом мы поехали с Кириллом и Рубеном на фестиваль «Короче», и там было вообще, как на рок-концерте. Зрители стоя аплодировали, не выпускали нас из зала, нам пришлось выходить на сцену, кланяться после фильма, чего в кино никто никогда не делает. Зрители досмотрели все с титрами, отхлопали всю песню – это было совершенно непредсказуемо. Может, Кирилл и предполагал такой отклик – не знаю. Мне кажется, он тоже не ожидал такую бурную реакцию. Ее никто никогда не ожидает. Кино же такая штука, которая творится и теми, кто его снимал, и теми, кто его смотрит. Предугадать все на 100% невозможно. Кирилл честно делал ЗРИТЕЛЬСКУЮ историю, которая ему нравится, в том стиле, который ему нравится, ему совершенно не хотелось делать каких-то авторских открытий. Это очень эмоциональная история, которая сейчас случается сплошь и рядом. Мы видим, как на шоу «Голос» приезжает азербайджанский разнорабочий и поет, как Карузо. И мы просто представили подобный путь. Кого-то фильм убедил, кого-то, как Виктора Матизена, нет. Кто-то, как, например, Валерий Тодоровский сказал, что надо было вообще сделать мюзикл. Мюзикл – очень опасный жанр. Дело даже не в опасности, а в «третичности», что ли. Есть феноменальный фильм «Танцующая в темноте», есть такой же феноменальный русский фильм «Стиляги». Третий раз к этому, наверное, подступиться тяжело. Заставлял ли вас Кирилл как-то готовиться к роли? Мы с ним много говорили. Вообще он очень начитанный и насмотренный человек. Там, где ему казалось, что он не достучался до меня, что-то недообъяснил, он меня просил посмотреть референсы. Например, фильм «Успех» и «Запах женщины». Ему хотелось, чтобы мой монолог по эмоциональному настрою был похож на финальный монолог Аль Пачино, а наши отношения с Викой напоминали бы жесткие отношения учителя и ученика в фильме «Успех». Сложность была, знаете, в чем? Кирилл – мужчина, а писал о женщине. Но мы же понимаем, что даже если это охранница и жесткая женщина, она все равно женщина. На чем мне во многом и приходилось настаивать. Например, если моя героиня машет дубинкой, то она это делает один раз, потому что срывается. А после этого обрезает волосы, навивает кудри, покупает красное платье и туфли, выгоняет мужа и уезжает в Москву. Это именно срыв, а не каждодневный выплеск эмоций. Она не любит свою профессию так, как ее любит, например, герой Дани Стеклова. Он действительно любит унижать, властвовать. Он для этого и пришел в эту профессию. А моя героиня пришла в нее, потому что «там папа-мама работали». Когда-то у нее случился психологический стресс со смертью бабушки на сцене, и она об этой стезе забыла для себя навсегда. В 40 лет, когда наступил определенный рубеж, захотелось оглянуться, и она поняла, что живет не там, не с тем и делает не то, что хочет. Появление героини Исаковой ее подтолкнуло к изменениям в жизни. Как минимум к тому, чтобы попробовать эту свою жизнь изменить. У вас были ли моменты, когда вы круто изменили сою жизнь, или, может быть, как ваша героиня, поняли, что вы не на своем месте? Когда-то я училась в Челябинске и писала курсовые про Марка Захарова, изучала его спектакли. Потом как-то приехала в Москву, увидела вживую спектакли Марка Захарова и поняла, что он вовсе не шекспировских времен режиссер. Вот он живой – зачем писать курсовые про Захарова, когда можно здесь жить и работать? Тогда я собрала вещи и уже через три месяца была в Москве. Такой смелостью обладает тем не менее не каждый. Смелость была колоссальная. У меня не было знакомых в Москве, я собрала чемоданчик и приехала. Когда-то так же в город Кыштым на Урале приехали мои родители. Они были романтиками, очень любили горы, реки, природу, лазали по скалам, по знаменитым Красноярским Столбам, потому что они сибиряки. И когда маме при ее отличном дипломе давали любое распределение, она сказала, что не хочет оставаться в Красноярске, так как знает этот город назубок, а хочет чего-то нового. Они вместе с папой ткнули на карту, увидели город, который окружен озерами и горами, и решили ехать туда, выбили себе распределение. Когда приехали, поняли, что это город чисто номинальный, но было уже поздно. Радости, впрочем, от этого не убавилось, поскольку озера, горы и то, за чем они туда приехали, были в наличие. По сей день это их радует, и вытащить их в Москву жить невозможно. То есть авантюризм у вас семейная черта? Это 100%. Мои родители вообще большие оптимисты и авантюристы. Они по сей день танцуют, поют в хоре. Мама Валентина Николаевна сдала нормы ГТО, совсем недавно сдала на права, чего я не могу категорически, она бегает кроссы по два километра. Папа Петр Александрович недавно участвовал в каких-то соревнованиях, где за команду тянул канат так, что порвал мышцу. Можно, в общем, понять мою природу: если меня несет, то это, как комета. И это все, конечно, от родителей. Вы сказали, что они поют в хоре. И в каком-то вашем интервью я читала, что вся семья у вас поющая, а вы нет. Это правда? Мама и папа поющие точно, они и выступают с хором. Я – нет. Только благодаря Артему Михаенкину – нашему потрясающему композитору и человеку, который находит какие-то струны и точки, на которые нажимает, – я согласилась. Сначала, конечно, категорически отказывалась петь, но как-то удалось ему меня уломать, и я в итоге спела «Старинные часы». Никогда не рискну сделать это в жизни, но вот на экране это получилось. Ваши родители уже видели фильм? Да, они смотрели его в Екатеринбурге на Уральском открытом фестивале российского кино, где мы взяли приз зрительских симпатий. На показе был настоящий ажиотаж, зал был битком. И мне было приятно, что туда смогли приехать родители, племянник, моя сестра Катя с мужем – практически вся семья, которая у меня по-прежнему живет на Урале. Им очень понравился фильм. Они редко меня хвалят, это у нас как-то не принято. Но тут просто восторгались. Даже племянник Павел, который учится в академии МЧС, сказал, что я мощная, как генеральша или военком – точно не помню. Но это, правда, дорогого стоит, потому что женщина с дубинкой на экране – это либо правда, либо смешно. Так же, как женщина с пистолетом в наших российских фильмах – редко, когда веришь. Конечно, в фильме что-то получилось, что-то нет, но об этом лучше судить зрителю. Мне бы многое хотелось поменять в моих актерских проявлениях, но фильм, как я считаю, все равно случился. Вы сказали про женщин, так скажем, военных профессий. Общались ли вы с такими перед съемками? Знаю, что фильм вы снимали в бывшей колонии, и в массовых сценах были задействованы женщины, которые когда-то там работали. Да, мы снимали в уже закрытой колонии для малолетних заключенных в городе Невель. Многие из женщин, которые задействованы в фильме, действительно там раньше работали. И они очень сильно включались в процесс, им казалось, что это сама жизнь, а не кино. Они аплодировали после удачных дублей, если им было смешно, хохотали, плакали, когда им было жалко героинь. Обычно массовка же совершенно холодная, но кстати, когда мы уже снимали шоу в Москве и я читала финальный монолог, ко мне многие подходили потом со слезами. Это было для меня непривычно и странно, но, конечно, приятно. Значит история пробивает. Вы уже сказали, что Кирилл мужчина, который пишет про женщин. Не проще ли вам было работать, если бы такую историю снимала женщина? Нет, не проще точно, потому что очень легко в этой истории скатиться в сахарные сопли, снять такую нежную историю дружбы. Она там, безусловно, есть, но она очень странная. Внешне эту дружбу трудно угадать. И это именно благодаря Кириллу. Это такой мужской взгляд. У нас в фильме никто не говорит: «Я тебя люблю, ты моя подруга», это все выражается в поступках. Посмотрите, например, на мою героиню и представьте себя на ее месте. Вот вы будучи в Москве взяли бы все бросили в одночасье и пошли условного говоря, вышивать крестиком. Резко поменять профессию, заняться чем-то другим – очень тяжело. А представьте себе, что в маленьком Невеле вы рискуете потерять работу – высокооплачиваемую и достаточно стабильную в таких городах. Моя героиня поломала всю свою жизнь. У нее было насиженное гнездо, была семья – при таком даже авторитарном муже. Это, кстати, тоже линия, выписанная Кириллом, когда такие тетки очень мощные на работе, дома белые и пушистые, потому что есть небольшой муж, как Шевченков, который мужик. Вот она взорвала все, приехала в Москву, где либо пан, либо пропал, но сделала свой собственный выбор. Не хотелось бы раскрывать сюжет картины, но ее шаги, ее поступки – они все без объяснений, без пафоса, такие действительно немножко сделанные по-мужски. Можно было бы скатиться в «сю–сю» и здесь, но, благодаря Кириллу, все было сделано, на мой взгляд, достаточно правдиво и жестко. Вам сегодня в кино и в театре не хватает таких сильных героинь? Мне не хватает таких сценариев. Я очень давно написала один сценарий, который сейчас в запуске – не знаю, на каком этапе. И написала именно потому, что устала от женских историй в духе «люблю-не люблю», «свод-развод», «брак-измена». Иногда кажется, что женщина у нас больше ничем не озабочена, нет у нее никаких экзистенциальных кризисов, только бабские слюнявые темы, слезы, нахождение «эсэмэсок» в телефоне, поиск мужиков и тайная любовь. Это очень странно. Я, конечно, много такого переиграла на телевизионном пространстве. Не всегда хорошего качества, к сожалению. Но хочется какой-то ТЕМЫ, в которой интересно видеть сопротивление обстоятельствам. Хочется историй, где есть место разным проявлениям характера. Таких сценариев действительно не хватает. Именно поэтому я и согласилась на «Жги!» Я актриса театральная, и мне было, где здесь развернуться, тут есть удивительные актерские «перевертыши». Здесь в одном фильме можно сыграть и пройти путь героини от бабы-мужика к деревенской красавице и потом к оперной диве…Это прям как история героини Алисы Фрейндлих в «Служебном романе». Вот я в «Жги!» замахнулась на подобные актерские превращения…Ээх, многое бы поменяла сейчас…но работать было и сложно, и интересно. Фильм «Жги!» в прокате с 7 декабря.